Образно говоря, разрубило гордиев узел... но пока лишь только на бумаге. А что выйдет из этого решения, покажет жизнь...
Наверняка, новые материалы появятся в связи с закрытием; вернее, будут сняты со старых грифы секретности.
Все ли знают, что среди сотен тысяч ликвидаторов работала маленькая группа водолазов? Единственная! Мало кто из нее дожил до этого дня. Живые — борются с лучевой болезнью или с ее последствиями. Каждый сам за себя…
Выбросила, словно радиоактивный мусор — в могильник... Впрочем, я никого не обвиняю. Просто пытаюсь вспомнить…
Дорога
Каждое утро в соседнем кубрике «Узбекистана» незадолго до подъёма кто-то включал магнитофон, и утроба «белого парохода», на котором нас поселили, наполнялась крикливым шлягером: «Обезьяна встала утром рано, обезьяна съела два банана…».
Население кубриков и кают пробуждалось, механически мылось, одевалось и спешило в столовые.
Шокирующе - вежливые работницы общепита щедро, обходительно и быстро потчевали ликвидаторов завтраком.
После завтрака мы садились в «чистые» автобусы, захватив на КПП по белому колпаку и респиратору «Лепесток». Дорога, такая знакомая по «довоенному» времени( мы, водолазы, работаем вокруг станции с момента пуска), поражает своей фантастической опустошённостью. Во дворах совсем недавно ухоженных хат не видно людей, домашней живности.
На обочинах не стоят привычные вёдра с яблоками, грушами, огурцами, вишнями, картошкой. Участки, сады, огороды буйно заросли полынью и прочим бурьяном. Оставленное на верёвках бельё, торчащие кое-где первомайские флаги, посеревшие от въевшейся в них радиоактивной пыли и истрёпанные ветром, усиливают впечатление мертвенности.
В пруду у дороги уже недели две плавает гусь, вызывая необъяснимое ликование у проезжающих ликвидаторов. Последний поворот на Чернобыль означен огромным плакатом с тремя стандартно-деревянными лицами, олицетворяющими, по замыслу художника, военных, учёных и пролетариат.
Под плакатом — эпохальный лозунг: «МЕСТО ПОДВИГА — Чернобыльская АЭС». Какого подвига?! Время всегда показывает цену плакатам и лозунгам. В Лелёве пересадка на «грязные», покрытые свинцовыми листами автобусы, минут двадцать дороги и… герои — на месте подвига.
Первый спуск
Первый спуск — там же, где и в 1978 году: на береговой насосной (БНС-3). Серёжа Марц (среди своих — Марчелло) с чувством собственного достоинства и исторической значимости выходит на площадку возле канала.
Венчаем его медным котелком шлема, хлопок по котелку — пошёл! За семь «довоенных» лет работы на ЧАЭС изучили каждый подводный закуток огромной гидросистемы, да и Марчелло — водолаз опытный…
Люто радиоактивные обломки заброшены в водоемы взрывом; и после него, на первых порах, много опасных вещей смывали и сбрасывали люди в воду.
Пока наземные бригады очищают местность вокруг дымящегося блока, мы делаем то же самое на дне. Чувствуем себя нормально, есть лишь трудности с подачей воздуха. Но без этого почти никогда не обходится…
Окончена первая смена работ. Едем в «чистую» зону Киева, в компрессорную отряда. Происходит заправка баллонов воздухом. И тут же, без отдыха — снова на ЧАЭС, чтобы с утра приступить к работе. С каждым днем проблем все больше.
Баллоны «загрязняются»; при поездках для их зарядки в Киев на каждом шагу останавливают посты дозиметрического контроля. Для решения этих проблем уже не хватает нашего спирта. И все-таки, вахта отработана успешно.
По крайней мере, с точки зрения рабочих результатов… Осень. Резко холодает. Наш начальник Гасин приехал проверить работу и вдохновить нас от имени партийной организации, профкома…
Стоим с ним на мостике через канал, курим, ожидая машину с ребятами и снаряжением. Сегодня мы должны начать очистительные работы в сбросном канале. Гасин ёжится от пронизывающего ветра и предлагает зайти в деревянную будку.
Раньше она выполняла роль КПП. Заходим, и я замечаю на столике, табуретах, подоконниках толстенный слой пепельно-серой пыли. Мгновенно рождается экспромт.
— Боря! Ты куда прёшь?! Смотри, радиоактивная пыль кругом… Не успеваю дошутить: Гасин, уронив сигарету, сшибает меня с ног; вылетев на улицу, мигом достаёт дозиметр и заглядывает в его глазок. — Гляди, Петя, как прыгнуло, а! Посмотри, я нигде не испачкался?..
Не ожидая такого эффекта, я захлёбываюсь хохотом и не могу сказать Боре ни слова. Редко бывает столь удачный розыгрыш… Свободные от спусков водолазы нашли брошенные черенки от лопат, напилили их и стали играть в городки.
Несколько раз я выбрасывал чурки в канал, но они делали новые, и я плюнул на это занятие: можно ведь и на грубость нарваться. Да и черенков этих там валялось, наверное, больше тысячи. Так и продолжались самые невероятные в истории городошные матчи — на земле, дышавшей смертью...
Снова едем на БНС-3, очищать приёмные камеры. Дорога проходит по дамбе пруда-охладителя. Слева огромная свалка радиоактивного хлама. Чтобы побыстрее проскочить её, Толя Якубовский давит акселератор до упора.
Стрелка дозиметра-накопителя на глазах перемещается по шкале. По свалке к дороге, пошатываясь, ковыляет огромный, в лохмотьях свалявшейся шерсти, пёс. Каждый раз, проезжая по дамбе, видим его; очевидно, живёт здесь постоянно.
Почему выбрал самое «загрязненное» место? Случайно ли? И ничего с дворнягой не происходит… Да пес ли это? Лезет в голову всякая мистика…
В радиоактивном катере
Однажды перед самой насосной нас останавливает часовой. Требует пропуск на объект. С чего бы это вдруг? Идём к замдиректора по режиму, майору КГБ.
— Я вам пропуск не выпишу! У вашей организации печать не с гербом СССР, а с якорями. Не положено!
— Слушайте, майор! Мы сюда не просились. Нас просили. И тогда на печать не смотрели.
Пару месяцев назад на любой объект без всяких пропусков заезжали, где вы тогда были? А сейчас администраторов, распорядителей… как тараканов из щелей привалило!
В общем-то, на него мы не в обиде, — каждый на своем месте, каждый делает своё дело, — но для порядка надо одернуть. Чтоб не забывался. Идём к начальнику гидроцеха Бузареву, нашему куратору. Излагаем суть проблемы.
—А, ребята, ну их всех… Я сам замучился с этими пропусками. Что-то постараюсь уладить, но на этой вахте уже не получится.
— Владимир Михайлович, а работать как?!
— Ну, возьмите катер. Вон там, на берегу, кто-то бросил, На ходу, заправлен, аккумулятор хороший. Катер, правда, «грязненький», восемьсот миллирентген: но сколько вам там идти, 10-15 минут. Зато нервы сбережёте. Веселимся, путешествуя в радиоактивном катере. Фантастика… Витя Лепнухов — самый молодой из нас. Взяли в отряд сразу после «дембеля». Работает под водой молча, как рыба… А на суше вытянуть из него слово — титанический труд. Мы на берегу.
Приближается к нам дозиметрист, в руках КРП — хороший прибор, точный. Не то, что наш ДП-5, которым хорошо только орехи колоть и большие гвозди заколачивать. Просим его «померить» наши окрестности. «Померил».
— А сколько здесь, вам сказали, ребята?
— Где — шестьдесят-восемьдесят миллирентген, местами и сто пятьдесят.
— Вас на порядок надули.
— Конкретно?
— Я вам ничего не говорил, но… местами до рентгена…
Теперь нам стало понятно, почему солдаты, убирая здесь грунт и кустарники, работали не более часа. Потом этот берег становился на диво безлюдным. Суточная дозовая нагрузка, согласно инструкции, не должна превышать одного БЭРа*. Вот, они её получали за час и уходили.
Спрашиваем Лепнухова (он подошел позже):
— Витюша! А ты знаешь, какой уровень на месте нашей дислокации?
— Ну?..
— Так вот, около рентгена!
И тут нашего молчуна прорывает. Он извергает поток красочных, но увы, непечатных оборотов не хуже старого профессионального водолаза. Единственное, что прозвучало вполне литературно:
— Мне ведь еще детей заводить!..
Конечно, нельзя сказать, чтобы нас намеренно отправляли на убой. Кто-то старался скрыть настоящие масштабы катастрофы, — но, в основном, все службы работали хорошо.
Порадовали ученые в Чернобыле. Оказывается, фильтры, установленные в наших шлемах, задерживали до полусотни разных элементов из таблицы Менделеева!
К водолазу шел практически чистый воздух. А ведь под водой опасность вдыхания радионуклидов увеличивается. Избыточное давление плюс усиленная вентиляция скафандра… Молодцы — конструкторы фильтров! Не оскандалились!..
Нет ядерному безумию!
Садимся в свой «чистый» автобус, а «грязную» машину до завтра оставляем в Чернобыле.
Доктор Головань рекомендует принять по пятьдесят граммов «протектора от радиации». Конечно, я должен контролировать расход спирта по прямому назначению — для дезинфекции.., но, раз доктор прописал… с минералочкой…
Снова на «белый пароход», снова дозиметрист орёт: «Опять водолазы! Отойдите! Так фоните, что прибор зашкаливает!». Тут же даёт талоны на переодевание.
Жаль только прошлым вечером полученной новенькой спецовки, но ведь и вправду — нуклидов нахватались , как собаки блох.
Так цепко «мирный атом» хватается за то, что наметил. И бывает ли он мирным?
Разве что, когда запакован, как джинн в сосуд. А вырвавшись,творит страшные чудеса. Но ,видно, такова плата за технический прогресс, за комфортный быт и прочие блага цивилизации...
Как всегда, к великой дате должны завершаться великие дела. Так и к ноябрьским праздникам 86-го торопились отрапортовать о закрытии кратера «четвёртого».
Площадка перед админкорпусом обсасывалась двумя аэродромными пылесосами, установленными на могучих КРАЗах.
Над фасадом вновь засиял сотнями лампочек лозунг: «Чернобыльская АЭС работает на коммунизм!» Потом что-то сообразили и «на коммунизм» — сняли, оставив сиять лишь первые три слова.
Но, взамен утраты, в нише главного входа водрузили плакат с изображением пузатого капиталиста во фрачной паре и цилиндре, обнимающего похожую на него бомбу, означенную литерой «А».
Перечёркнутый красным накрест плакат кричал: «Нет ядерному безумию!».
— Петро! Зайди ко мне в кабинет! Там женщина приехала с ЧАЭС. Требует объяснительные: почему ты, Печевистый и доктор дозы перебрали.
— Щас! Вот, только возьму все копии рапортов, объяснительных, журналы дозразведки и дозконтроля с ЧАЭС, и у ней враз все вопросы отпадут сами собой. А то теперь виноватых будут назначать. Их там надо назначать!
Я ткнул пальцем в сторону потолка, чем привел шефа в серьёзную степень возбуждения.
— Ну, Петро, ты это… не зарывайся! Там сейчас тяжелее всего. Думай, что говоришь…
Вот, до сих пор думаю.
Петр Попов
Источник: «Вокруг Света».